Вниз.

Посвящается Марии.

Она стояла уже на самой вершине, уже согнула коленки, развела руки - и только на секундочку обернулась, приоткрыла один глаз - удостовериться, что все в порядке. Но…
Несносное солнце по-хозяйски расположилось в комнате.
К великой своей досаде Яра обнаружила, что проснулась.
От ненависти к чистому воскресному утречку защекотало в горле, она уткнулась в подушку и стала допридумывать сон.
… и она прыгнула вниз. Ветер рванул волосы - одно мгновение - стало больно дышать. Она попыталась расслабиться, разжала кулаки, и, взмахнув руками, стала плавно набирать высоту. Там, куда она смотрела, звездная медведица с медвежонком пили хрустальными ковшами лунного цвета мед.
Там было ее место - ей хотелось, чтобы оно было там. Многоцветная колкая пыль ударила в лицо. Яра съежилась комочком и упала на стаю планирующих эльфов. Перед глазами вспыхнул свет сотен крошечных фонариков, оглушил шорох слюдянистых крылышек. Один, самый хорошенький эльф на редкость противным голосом прокричал в ухо
— Номер не - определен!
Яра дернула головой, приоткрыла рот и потянула в себя воздух. Спокойно! Кучка светящихся человечков застряла в горле и мешала дышать.
Эльфы носились по телу, истерически вереща
— Номер не - определен! Не определен!
Нервы раскалились и вспыхнули. Жгучая боль раздирала грудь. Стало нестерпимо жарко, раскаленные масляные капельки слез упали на пальцы.
Яра скатилась с кровати, схватила телефон и со всей силой швырнула его об стену.
Несколько минут она лежала на полу, уткнувшись лбом в сказочный цветок, изображенный на ковре. Преодолев сонное оцепенение, в нос ударил кислый запах двухнедельной пыли. Девушка чихнула, резким движением перевернувшись на спину, раскинула руки.
Спать уже не было никакой возможности. Яра с трудом заползла на кресло и свернулась там калачиком, соображая, стоит ли сегодня завтракать. Есть, в общем-то, хотелось, но идти на холодную кухню было выше ее сил. Яра закурила, и, не заботясь о пепельнице поплотнее завернулась в одеяло. В неожиданно возникшей, непривычной для нее тишине девушка услышала, как переругивались соседи за стенкой, грохоча какими-то предметами, и по звукам догадалась, что они перетаскивали пианино.
«Восемь часов утра, воскресенье» - пробормотала она себе под нос — «Зачем так торопиться жить?»
«Довольно с каждого дня своей заботы» - неожиданно и четко промелькнуло в ее голове. «Докатилась. Спозаранку в воскресенье я цитирую Христа! - кажется, во мне погибла великая поэтесса».
Раздались нестройные аккорды до-минор, и после минутного молчания из-за стенки прозвучала одна из модных легкомысленных песенок в дружном хоровом исполнении соседской семьи.
«О, птички ранние! И не лень ведь!» Яра потянулась за журналом, и в этот момент в дверь постучали. Девушка вздрогнула, столбик пепла упал на светлый пододеяльник и рассыпался серой пылью.
«Своевременный визит. Приятно» - пробурчала она, и, чуть наклонившись, крикнула в прихожую
— Входите! Дверь, собственно, не заперта.
Грохоча сорок шестым размером тяжеленных ботинок, Олег проследовал в комнату. Жизнерадостный взгляд, широкая улыбка, вопросительный жест.
— Сидишь?
— Доброе утро. Сплю.
— Пойдем.
— Объяснись.
Брови сошлись на переносице, губы надулись, Олег присел на ручку кресла.
— Ярочка, мы же договаривались - легкими движениями стряхивая с нее пепел, пробасил Олег — Я же просил не курить натощак.
Яра пыталась пригладить руками взъерошенные за ночь волосы.
— Не паясничай. О чем мы договаривались?
— В церковь пойти. Тебе же, цитирую, интересно посмотреть на проявления столь почитаемой и во всем мире признанной формы тихого сумасшествия.
Девушка громко расхохоталась, и, откинув одеяло, встала напротив Олега.
— Феноменально! Ты, может быть, еще припомнишь речь великого вождя и учителя Владимира Ильича Ленина от 26 октября 1917 года? Позволь, я начну — Уважаемые товарищи коммунисты! Революция, о необходимости которой так долго говорили большевики, наконец-то свершилась. А теперь - дискотека!
Молодой человек прищурил правый глаз и озабоченно посмотрел на подругу
— Ярочка, покажи-ка ножки. Так, хорошо, деточка, а ты не помнишь, случайно, какой ножкой ты встала с кровати? Уж, не с левой ли? Ай-ай-ай, ну, ничего страшного, сейчас дядя тебя поцелует и все пройдет.
— Отстань. Не пойду я в никакую церковь. И нечего быть таким злопамятным.
Настроение заметно улучшилось, и Яра даже с удовольствием подумала о чашке горячего кофе с соленым крекером.
— Олежек, скажи что-нибудь приятное.
— Свечи и тихая музыка, тепло и спокойно.
— Где? - Яра сделала приглашающий жест рукой по направлению кухни.
— В церкви. - Олег зачем-то снял ботинки и поставил их в самую середину им же натоптанной кучи песка.
— Ну-у, братец, видимо говорить придется серьезно и долго.
— Я весь внимание! Чаю мне побольше, и можно без хлеба.
— Сейчас все будет. Девушка поставила чайник на огонь и закурила.
*
Они трудолюбиво обрабатывали жирную землю, выращивали исполинские огурцы и кислые яблоки. Пуская в ход остроконечные стрелы, они добывали птицу и белок, устрашали многочленных соседей-кочевников. Они прилежно молились каждому камню, и каждой тучке, и лету и осени. Жили себе и жили, работали, думать не думали, что есть Он - только один, и Он решает все. Маленькая вера устраивает маленького князька, большому же царю нужен фанатизм. Рамки власти должны быть определены, что бы можно было, смело проверять ее глубину. Пауки-крестоносцы расползались по планете.

Мирная славянская земля вздрогнула. За верхушками далеких деревьев вспыхнул непривычный свет - из огня и теней зарево. Ярославна, как всегда в это время, плакала на стене Путивля-города, плакала и любовалась бескрайними просторами, стелившимися прямо пол ноги солнцу. Зарево она увидела первой. С трудом передвигая затекшие ноги, старуха развернулась лицом к городу и отсемафорила дежурному охраннику: к нам гости. Сгорбленный силуэт Ярославны вопросительным знаком навис над вечерним городом.
Дежурный не успел сладко потянуться. Путивляне не успели еще удивиться поздним гостям. Красочная кавалькада уже неслась по узким переулочкам. Ошарашенные горожане перешептывались: киевляне пожаловали. Один из всадников, укутанный в какие-то кровавые лохмотья, развернул коня, потрясывая копной вьющихся волос, оглянулся на обезумевший город и бешено расхохотался, закинув изящную голову. Терновый венок плавно подрагивал в такт его смеху.

Слишком долго крестникам загнивающей Византии пришлось сражаться с языческой Русью. Каждый умирающий с именем Перуна на устах заставлял их сомневаться. Сотни обращенных утопленников выбрасывал на берег возмущенный Днепр. Осеняемая христианским крестом проливалась кровь невежественных землепашцев. Мужики сердито отплевывались и вспоминали имя нового бога. С востока подул шквальный ветер. Это сытые монгольские кони громко фыркали, стряхивая, на скаку, пену с губ.

Рязанец не спал. Радостные думы занимали его. Когда полуденный жар патокой разлился над городом на руках у тещи заверещала новорожденная дочь. Утомленная мать сразу уснула. Рязанец не спал, он бежал к лесу, задумав сделать дочери подарок. Это будет вырезанная с любовью и нежностью фигурка богини Мокошь.
Монгольское нашествие.
Период централизации.
1586 - 1700.